Жительница деревни Ворзово нашего района, бывшая узница фашизма Валентина Болеславовна Марцинкевич – одна из немногих живых свидетельниц трагических событий 1943 года, когда каратели сожгли и угнали в рабство тысячи людей из Росицы и окружающих деревень.
Во время визита в Беларусь Государственного секретаря Папского престола в Ватикане Пьетро Пралина Валентина Болеславовна побывала на встрече с высоким гостем, чтобы рассказать о пережитом и поделиться воспоминаниями о подвиге росицких священников Антония Лещевича и Юрия Каширо.
Сегодня Валентина Марцинкевич рассказывает о незабываемых событиях военного времени читателям газеты.
-В 1943 году, когда фашисты нагрянули в Росицу, наша семья жила в деревне Клагиши. Жители окрестных деревень видели страшное зарево над Росицей, оттуда доносились душераздирающие крики и стрельба. У односельчан слёзы сами лились из глаз, от страха и боли разрывались сердца. Всем казалось, что каратели вот-вот появятся и в нашей деревне.
Мой дядя Иван Масловский, родной брат отца, приказал всем собираться, взять продуктов и уходить в Сандоровский лес. Все старые и больные остались в деревне, остальные двинулись в путь. Не успели дойти до Погуляновки, как столкнулись с эсэсовцами. Фашисты с собаками окружили нас и погнали в Кулаково, где уже было много народа из других деревень. Там мужчин загнали в сарай, а женщин с детьми – в школу.
Мы с мамой и сестрёнкой Лидой сидели близко к двери. Когда свечерело, пришёл немец с переводчиком. Нашей семье и ещё трём другим приказали выходить на улицу, где стояла лошадь с санями. Нас посадили в сани и приказали двигаться в Бигосово. Не успели отъехать, как школу и сарай, где мы только что находились, зажгли. Кто пытался выскочить из пламени, падал под автоматными очередями. Позже в братской могиле погибших в этом аду мы нашли останки дяди Ивана – в несгоревшем кармане сохранились обрывки документов.
В Бигосово нас погрузили в товарные вагоны, набитые так, что невозможно было сидеть, и повезли в концлагерь Саласпилс. Трое суток мы просидели на цементном полу, на четвёртые всех раздели и погнали в баню. Жгучий морозный ветер сковывал тело, снег обжигал ноги. В бане обрили всех наголо, сняли драгоценности, вырвали золотые коронки. В воду добавляли какой-то раствор, от которого жгло слизистые оболочки носа и рта.
После бани совсем голых мужчин, женщин и детей загнали в барак. Так раздетые мы просидели на полу ещё двое суток. На третьи привезли халаты и кое-какие башмаки. Мужчин отогнали в другой барак. Женщины и дети ещё были вместе. Утро начиналось с переклички, на время которой всех выгоняли на мороз и держали там два часа. Потом был завтрак: стакан чая и 200 граммов хлеба, в обед — 200 граммов баланды из мороженой капусты, вечером – только стакан чая.
В каждом бараке надзиратели устанавливали свои законы: кто избивал палкой, кто ногами, а были и такие, что травили овчарками.
Через несколько дней стали забирать в неизвестном направлении несовершеннолетних детей. Забрали и мою родную сестричку Лиду, и двоюродную Наденьку. Сколько было воплей и слёз, которые пронзали сердце. После этого начали забирать и взрослых – наших мам. И опять – в неизвестность. Когда матерей уводили, бараки сотрясались от рыданий детей. Их усмиряли чудовищными побоями. Барак пополнялся новыми сотнями обреченных.
Так мы остались вдвоём с братиком Володей – сыном дяди Ивана Масловского. С ним выплакивали на нарах свою боль. Ослабевшие и исхудавшие от голода, дети были похожи на скелеты, еле двигались. Многие опухали от голода, падали без сознания. Мы с Володей ходили на мусорку в надежде найти картофельных очисток. Потом тайком варили их в консервной баночке в барачной печке. Однажды надзиратель застал нас и отхлестал плетью. Володя как-то вывернулся и удрал в барак, а меня избили до потери сознания. После побоев я совсем слегла, приключилась дизентерия, опухли ноги.
Так тянулись наши страшные лагерные дни. Более 7 тысяч детей закончили свою маленькую жизнь в этом чудовищном месте. Благодаря Божьей воле мы с Володей выжили. В 10 лет попали в рабство к хозяевам-латышам, у которых тяжело работали с утра до ночи.
После Победы над фашистами мама вернулась из Люблинского концлагеря и начала искать нас. Сначала разыскала в Игатском детдоме Лиду, затем меня и Володю. Горечь пережитого захлестнула несказанная радость встречи. Мы вернулись на родное пепелище, заросшее бурьяном, поселились в землянке. Узнали о страшной участи многих односельчан, не доживших до освобождения. Пережили послевоенный голод и разруху, тяжело работали, чтобы возродить землю из пепла.
С годами мирная жизнь стала налаживаться, события военного времени отступать всё дальше в историю. Но забыть всё то, что пришлось перенести в годы войны, мы не сможем никогда. Об этом должны знать и помнить и наши потомки – чтобы никогда не допустить войны.
