Наша семья попала в плен весной 1944 года. Мы с мамой, отцом, сестрой и младшим братом прятались в сарьянском лесу, где нас выловили немцы. Один ткнул в меня, маленького, пальцем и «пошутил»: «Ты – партизан!». Нам было не до шуток – думали, что повезут на расстрел. Но грузовики с пленными направились в сторону Латвии – нас доставили в Аглону.
Утром выгрузили возле огромного храма, рядом с которым была небольшая будка. Мать сказала, что будем находиться здесь, поближе к костёлу. Она была верующей и уповала на то, что это место обладает святой силой, а потому останемся в живых.
Немцы следили за пленными, практически не заботясь о том, как они выживают в холоде и голоде. Из еды доставались только картофельные очистки. Но нам, детям, удавалось выйти из этого лагеря под открытым небом и пробраться по тропинке вдоль озера на близлежащие хутора попросить хлеба. Немцы смотрели на такие «походы» сквозь пальцы. Но подаяния выпадали нечасто. Однажды на одном из хуторов хозяйка спустила на нас собак. Мы побежали, я упал и потерял сознание, сестра стояла рядом. Поразительно, но собаки нас не тронули. Когда я поднялся, мы побрели к своему «дому».
У нас не было игр и развлечений, а только чувство страха. Но дети оставались детьми даже в фашистской неволе. Однажды я намазал провод за нашей будкой ваксой, найденной у немцев. Фашист поднял крик: «Хендэ хох!» и стал проверять, у кого испачканы руки. «Вычислить» виновного не составляло труда, и немец распорядился меня расстрелять. Мама бросилась к нему в ноги, целовала сапоги, прося милости. Немец оттолкнул мать и молча пошёл к своему жилищу.
Людей в Аглоне было очень много, группами их увозили на расстрел. Мать как-то сказала: «Будем здесь умирать». У нас, детей, стали брать кровь. После второго такого забора я надолго лишился чувств.
С приближением фронта немцы теряли уверенность. Мы всё чаще отлучались из лагеря. Я ходил за водой с банкой, сделанной из немецкого снаряда. Вскоре стали слышны близкие взрывы – наступала Советская Армия.
После освобождения мы ночевали в каком-то доме, хозяева которого убежали вместе с немцами. Пленные заняли многие соседние дома – среди местных жителей оказалось немало пособников фашистов, и они не рискнули оставаться здесь из-за боязни расправы. А некоторые узники стали просить наших солдат остаться жить здесь, ведь их дома на родине были сожжены. Но командование распорядилось немедленно возвращаться домой. Через несколько дней мы вернулись на разрушенную Освейщину.
Эти воспоминания нахлынули после визита в Аглону Папы Римского Франциска – жители нашего района ездили на встречу с понтификом. Ездили молиться за мир на земле, политой кровью жертв войны. Ещё в плену я слышал рассказы о декане Аглонской базилики, докторе теологии Алоизии Броке, который открыто проповедовал против фашизма, взывал к прекращению бесчинств латгальских полицаев, спас от смерти многих людей, а затем сам погиб в концлагере. Сейчас думаю, что мамина вера в святость этого места возымела смысл: мы остались живы. За победу добра над злом надо бороться непрестанно, взывая прежде всего к человеческой памяти и совести – дети не должны видеть войну.
А. Медюто,
г. Верхнедвинск.
По следам шёл огонь
Дмитрий Остапович Бердник,
д. Терешки.
Родился я в деревне Застарины, а в период оккупации жил с отцом и матерью в Терешках, где было 22 двора. В семье насчитывалось четверо малых детей: дочь и трое сыновей.
Терешки сожгли в марте 1943 года. Накануне того дня утром отец отправился к соседям и увидел, как от леса к деревне цепью идут немцы. В одном из домов деревни ночевал партизан, ему тут же сообщили о надвигающейся беде. Партизан стал стрелять по немцам из автомата. На помощь к нему подоспела группа лесных мстителей, находившаяся неподалёку в Князево. Целый день шёл бой. А на следующий день, 26 марта, в Терешки ворвалась целая колонна немцев, которые подожгли все дома.
Нашей семье удалось убежать в соседнюю деревню Розалино, а потом перебраться в Князево. В 1944 году жителей этой деревни, в том числе и отца с братом, вывезли на станцию Борковичи. Там выгнали из вагонов и начали сортировать по возрасту. Одна женщина подошла к отцу с братом и сказала немцам, что это её знакомые. Их отпустили.
После освобождения наша семья вернулась в Застарины. Там узнали о том, что немцы убили тётку отца. Сначала жили в землянке, а позже построили дом.
В 1946 году я окончил 3 класса Яснополянской школы, поступил в ФЗУ. Работал на военном заводе в Кенигсберге. Три года служил в армии. С 1954 года трудился в колхозе «Авангард» звеньевым по выращиванию льна и картофеля. Награждён орденом Трудового Красного Знамени.
Война уходит всё дальше в историю, но страшные годы навсегда врезались в детскую память и живут в судьбах людей военного поколения.
Воспоминания записала Ф. Пузанская,
учитель Волынецкой СШ.
